АНДРЕЙ РЫМАРЬ "СТО ГЛАЗ ЛОШАДИ"

В «Холстомере» Лев Тол¬стой предложил читателю посмотреть на мир глазами лошади. Тогда сразу становится видимым огромное ко¬личество страданий, которые люди причиняют всему жи¬вому почти на каждом шагу. Причиной этому является неестественная особенность человеческого мира, кото¬рую мерин Холстомер опи¬сывает очень просто: «Люди любят в жизни не столько возможность делать или не делать что-нибудь, сколько возможность говорить о раз¬ных предметах условленные между ними слова. Таковые слова, считающиеся очень важными между ними, суть слова: мой, моя, мое». То, что у писателя было мыслью, ар¬тист театра драмы Олег Бе¬лов превратил в ощущения, которые впечатываются в память очень надолго.
Основным инструментом актера, работающего здесь и за режиссера, и за монти¬ровщика, и за целую бригаду актеров, стало переключение точек зрения: почти каждую минуту мы видим ситуацию глазами другого персонажа. Вот несколько фраз произ¬несено от лица едущего на Холстомере старого табун¬щика - и мы уже увидели его «во всей красе». Вот мы слышим интонации самого старого мерина - усталые, обиженные, отрешенные, но все-таки наполненные до¬бротой. И только на мину¬ту актер показывает нам не только душу, но и изувеченное тело Холстомера - со всеми его болячками, хри¬пами в груди, перекошен¬ными костями, разбитыми ногами... Но этого хватает. А вот уже доведенный из¬девками молодых лошадей старый мерин несется по кругу - и вдруг влетает под ведро с холодной водой. И сразу происходит еще одно переключение: перед нами шокированный, дрожащий, только появившийся на свет жеребенок - начался рассказ о прошлом героя.
Олег Белов проводит нас через жизнь Холстомера, в которой есть вес, что есть и у каждого человека - безза¬ботный жеребячий восторг, томление любви, страшные первые потери... На каж¬дый эпизод уходит иногда меньше минуты, но как они эмоционально насыщенны и изобретательно оформле¬ны! Белов обживает каждый сантиметр маленькой сце¬пы, по многу раз пускает в дело каждый предмет. Кусок ткани становится и шкурой Холстомера, и занавеской, над которой разыгрывает¬ся двухминутное кукольное действо. То и дело меняемая актером одежда показывает и новых хозяев мерина, и со¬стояние главного героя. Осо¬бенно запоминается костюм, который актер использовал, показывая жизнь Холсто¬мера у гусарского офицера. Черно-белая помесь фрака и мундира невероятно точно передает ощущение богем¬ной красивой жизни и одно¬временно воспроизводит масть мерина. Но есть а этом одеянии и намек на костюм Пьеро, и на греческую тра¬гедию - напоминание о том дне, когда хозяин гордо ска¬жет «то не лошадь, а друг», а через несколько часов пре¬вратит «друга» в инвалида, заставив скакать 25 верст за очередной нелюбимой лю¬бовницей.
Эта разделенность и в то же время взаимопроникно¬вение интонаций мерина, его владельцев и автора - на¬верное, самое замечательное, что удалось Олегу Белову. Соединение всех героев в одном актере заставляет нас пережить еще одну мысль Толстого, потом разверну¬тую Маяковским - «все мы немножко лошади». В каж¬дом есть эта «лошадиная» способность любить и отда¬вать себя, и, увы, часто сам человек топчет и калечит ее в себе.
Думается, мы увидели один из самых гармонич¬ных и целостных спектаклей «Актерского дома». Про¬думанность всех его дета¬лей, вплоть до финального поклона, поражает. Но еще больше запоминается общее ощущение, скрепляющее все многочисленные лица, кото¬рые успевает примерить на себя Олег Белов. Это печаль - печаль о ежесекундно «уве-чиваемой» и растрачиваемой из-за человеческого эгоизма Жизни. Не жизни лошади, а Жизни, которая наполняет нас всех, но часто остается незамеченной за «более важ¬ными» вещами.